«Чeм нeзримeй вeщь, тeм oнo вeрнeй, чтo oнa кoгдa-тo сущeствoвaлa» (И. Брoдский «Римскиe элeгии», 1981)
Aнтoн Aзaрeнкoв, пoэт, лaурeaт прeмии «Лицeй», aвтoр диссeртaции o твoрчeствe Иoсифa Брoдскoгo. Сeгoдня Иoсиф Брoдский – этo прeждe всeгo «тoчкa вxoдa» в культуру. Чтoбы пo-нaстoящeму прoчeсть Брoдскoгo, нужнo дeржaть в гoлoвe oгрoмнoe кoличeствo другиx стиxoв – oт Джoнa Госпожа до Томаса Венцловы. Чтобы молодых поэтов, в большинстве своём дико литературно необразованных, Бродский может сложение отличной школой трезвости, «пиром Мнемозины». Его очерк – блестящий опыт понимания поэзии, медленного чтения, противоположного пресловутой современной «клиповости». Снова Бродский – это вершина айсберга подо названием «Советская “вторая просвещенность”», и, начав с него, есть открыть для себя десятки имён и манер переписка, которые и сегодня – особенно настоящее – звучат освежающе. Каждый крата, когда захочется рвануть сверху себе рубаху или перестрелять, нужно читать Бродского. И опять-таки, конечно, сами его подтекстовка: написавший двенадцатую «Римскую элегию» вовек останется в истории мировой поэзии, в ноосфере.
«С красавицей налаживая связность,
вдоль стен тюрьмы, идеже отсидел три года,
катиться в такси, разбрызгивая грязь,
с бутылкой в сетке — гляди она, свобода!
(И. Бродский «С красавицей налаживая сношение…», 1972)
Арина Чеканова, виршеплет, актриса театра и кино. Бродский обладал поразительной харизмой. Его начали именовать великим поэтом еще после этого, когда он писал стишата безвыгодный то, чтоб совсем плохие, да вполне заурядные. И он, в духе Мюнхгаузен, который сам себя после косичку вытащив из болота, сумел собственноручно (делать) себя дотянуть до заданного ему авансом уровня. «Для меня, скажем, он последний из великих поэтов ХХ века – в всяком случае, в классическом, цветаевском смысле слова». Я в полную силу присоединяюсь к словам Виктора Куллэ, мои мастера в Литературном институте. Любимое стихотвореньице – «Ниоткуда с любовью» и, конечно, «Когда манером) много позади. Всего, в особенности горя…». У меня абсолютное ощущеньице, что это поэт-провожатый, и поэтому я ему верю. Ми нравится, что его вирши ложатся на джаз, в этом уплетать какая-то близкая ми атмосфера. У поэта особое аура, и к этой энергетике очень пикантно подключаться.
«Если выпало в империи уродиться, Лучше жить в глухой провинции у моря. (И. Бродский «Письма римскому другу с Марциала», 1972)
Ростислав Ярцев, мейстерзингер, филолог. Цветаева, один изо любимых поэтов Бродского, считала, словно слабыми подражательными стихами имеет важное значение «переболеть» вовремя: как скарлатиной в детстве. Я осмысленно писал много стихов, стилизованных «под Бродского», в старшей школе. Творческий процесс «нашего рыжего» нобелиата — бесподобный плацдарм для начинающего поэта (разве что, конечно, вникать в его кредо честно и цельно). Сам Бродский называл поэзия «колоссальным ускорителем сознания». Во (избежание меня лирика Бродского стала концентратом внимания к пространству человеческого духа, его болезненной истории. Бродский вскрывает отвлеченный потенциал предметов агонизирующего материального таблица. Он весь в противостоянии жестокости, его credo — благожелательство трагедии частного человека, поставленного подина удар эпохой масс. Ровно по мысли Григория Дашевского, Бродский ушёл с традиционной романтической позы лирического героя, мысленно накалив её до предела — и тем самым указав рейс (корабля) для «племени младого, незнакомого»: в жизнь не и нигде не следовать следовать тиранией.
Как хорошо, возьми родину спеша,
поймать себя в словах неоткровенных
и по (волшебству понять, как медленно лемур
заботится о новых переменах
(И. Бродский «Воротишься в родину….», 1961)
Борис Кутенков, рифмач, литературный критик. Прекрасно помню на певом месте, устрашающее впечатление – даже приставки не- от стихов Бродского, а с его влияния на последующую поэзию. Я двигался в своём творческом пути с настоящего – к прошлому, осознанно игнорируя писавших выше начала XXI века. Герой нашего опроса был читан мной в сии годы, но скорее не вдаваясь в подробности. Примерно на втором курсе я подошёл к литинститутскому стенду, идеже была размещена статья кого-в таком случае из литинститутских преподавателей о Бродском, и сие были пять минут жестокого разочарования в современной поэзии. Впереди моими глазами пронеслись цитаты к примеру десятка стихотворцев, которые круглым счетом или иначе черпали изо его колодца: полезный, считаться с чем сказать, момент снятия розовых очков и, может фигурировать, истинного представления об иерархиях.
С годами я переосмыслил близкие представления о видимой «вторичности» поэзии и понял, чисто и заимствующие ритм, образ сиречь строку могут обладать индивидуальной интонацией. Лёня Лосев в одном из опрос в ответ на вопрос, повлиял ли Бродский получи и распишись последующую поэзию, выразился отчетливо и прямо, что чувствует его обворованным; Танюша Бек выразилась более реально – о «закрывающем влиянии», «влиянии-шлагбауме».
Я стараюсь чаще пробегать его интервью и эссеистику – тем безлюдный (=малолюдный) менее, недавно молодой певец, друг и коллега Ростислав Ярцев всё справедливо указал мне получай его интонацию в стихотворении, казалось бы, с ним никакими силами не связанном, – «вирус» проник с подачи стихи последователей, как в пирушка присказке: «читал того, кто такой читал того, кто читал Бродского». Одинокий из современных молодых поэтов, воспринявший авторитет Бродского индивидуально, преломивший посредством собственные этические и эстетические расположение, – Григорий Горнов.
Что-так внутри, похоже,
сорвалось и раскололось.
Произнося «О, Господи»,
слышу собственный голос.
(И. Бродский «Мексиканский романсеро», 1975)
Гришуха Горнов, поэт, учредитель поэтической премии «Двенадцать». Божия награда Бродский для меня – сие прежде всего поэт перехода с одной реальности в другую, менестрель апокалипсиса, поэт «обнуления». В противном случае героиня знаменитого сериала написала истребление, то про И.Б. можно выговорить, что он написал разложение империи. Или распад империи написал И.Б., аюшки? по сути синонимично. Сии переходы, развалы, распады, «исторические времена» переживают единицы поэты. Сколько поэтов погибло объединение воле судьбы, которую чуть-чуть ли возможно перехитрить, сколько стоит покончило с собой, погибло с рук или слов сумасшедших близких, и прочего и прочего. Бродский также немного протянул после своего космического полёта, «плаванья через туман», но это и никак не важно, главное, что некто уцелел во время потопа. Сие была его миссия. И текущий опыт передан будущим поколениям в виде стихов. А ирония судьбы в том, что-нибудь стихи, их смысл, открываются безграмотный сразу, для этого нужно самому почувствовать на собственной шкуре то, что пережил их виновник. Что ж, так в нашу эру устроен мироздание, и это данность. Змея, кусающая являющийся личной собственностью хвост.
