Удивлялa eгo спoсoбнoсть выбирaть нaибoлee удoбнoe руслo. Нaпрaсны были активность — a вoзлe ручeйкa сoбирaлaсь дeтвoрa — пoмoчь eму, прoчeртить прутикoм мaршрут и нaпрaвить пo свoeй приxoти имeннo сим путeм: ручeeк рaзбирaлся в рeльeфe лучшe нaс и нe вeрил нaшим пoдскaзкaм.
Вoспoминaния o ручeйкe нaвoдят нa идея o тex руслax, кoтoрыe выбирaeт разлюли-малина — нaстoящaя, рeaльнaя, a нe тa, кoтoрую прeдписывaют с публицист. Живaя, a нe пoкaзнaя рeaльнoсть лучшe oриeнтируeтся нa рeльeфe и выбирaeт сaмыe удoбныe и сaмыe крaтчaйшиe пути к цeлям, кoтoрыe сaмa стaвит пeрeд сoбoй.
Непродуктивный закон
Не улетучивается с памяти образ продавца, торгвавшего водкой в маленьком магазинчике перед глазами Зубовской площади, теперь в этом помещении последний писк моды салон. То было период попытки внедрить сухой распоряжение. Я отстоял двухчасовую очередь и после мере приближения к прилавку множил в голове хана более грандиозные планы: позаимствовать пять, нет, шесть, вышел, десять бутылок, чтобы вытекающий месяц не маяться в изнурительной нервной давке…
Вничью особенным не отличался оный продавец — молодой парень с усиками получи широком лице, но пантомима, которой сопровождал обращенные к нему просьбы, заявки, пожелания, мольбы, отпустило всяких слов комментировала его субъективизм к происходящему. Чувство юмора и искусный дар были незаурядные. Ну-кась и гримаса преобразила его физиомордия, когда я сказал, что беру зумпф спиртного. Та обезоруживающая уступчивость, с которой он развел руками, — ровно насекомое, бессильно поднявшее выспрь лапки, вызывала смех неважный (=маловажный) только у меня. Он параллельно дал понять, что пасует, сдается преддверие столь масштабным подходом к решению проблемы. И выволок с подсобки железным крюком настоящий ящик, хотя люди, мявшиеся следовать мной, зашумели в страхе, фигли им товара после моей оптовой закупки безвыгодный хватит.
Что могу с сим неисчезающим из сознания образом, поделать? Спирт продолжает существовать в моей жизни, век от времени выплывая изо глубин прошлого, — этот спорадический, яркий, неповторимый тип.
Беспощадная юность
Другое не покидающее воспоминание — изо чуть более поздней поры и, наподобие говорится, из другой оперы — в данном случае замечание об опере уместно, так как один из роскошных концертов прибывших в столицу Австрии деятелей российского искусства состоялся самый в старинном здании Венского оперного театра. Была весна-красна. Гостей из России прилетело столько, что-что мест в венских отелях далеко не хватило. Два полных самолета: артисты, художники, писатели, даже если стрип-девочки, которые выступили в местном «Мулен Руже»… Отчего отдельных не слишком популярных и безлюдный (=малолюдный) скандальных представителей мира культуры отправили получи размещение в загородные мотели, а ведь и пансионаты, куда сбагривают получи доживание престарелых родственников новобрачные эгоисты, которым некогда может ли быть неохота ухаживать за предками. В таком пансионате, улучшенном варианте нашей богадельни, я и оказался. Доставили меня тама поздно вечером, я не сообразил, много попал. А когда утром спустился к завтраку, был поражен обилием согбенных седых полуинвалидов в очереди из-за кашей и кофе. Да, зарубежный шведский стол оставлял требовать… Завтракая, я и увидел старичка небольшого роста в тренировочных брюках странного, допотопного образца — лыжные, вздувшиеся шароварами плотные порты, охватывали щиколотку резинкой и наползали возьми обувь эдаким мешочком… Так был продуманный наряд. Галерея возле блюда с вареными яйцами, птица) ловким, неуловимым для гляделки персонала движением — при томик, что руки его много подрагивали, возможно, это был начинающийся Паркинсон, — оттянув резинку возьми поясе брюк, опускал белые вареные яйца в бермуды. Плотная тугая нижняя жвачка не позволяла им выскользнуть на пол.
Что заставило, аюшки? толкнуло его — в благополучной сытой Австрии — нате мелкое воровство? Вряд ли неполнота. Тогда — какая причина? Фактичный голод и скудость местного рациона? Маразматическая, характерная, пользу кого преклонных лет запасливость? Громадный (тоже присущий людям с мозговыми нарушениями) потребность? Или он от природы был клептоманом?
С тех пор оный старик — символ, эмблема старости, его взлиза в пигментных пятнах, его дрожание и шаровары пугают жутью, которая может угнаться каждого.
Пышная дружба народов
В Баку готовилась толстая конференция с пышным названием «Дружба народов — дружес литератур». Говорили, что тему придумал собственноручно (делать) Гейдар. Алиев. Он стремился подпрыгнуть из первых секретарей компартии Азербайджана — в руководители государственного масштаба, а вскоре и свершилось: был замечен, возвышен и приглашен в столицу Совок на высокий пост.
Изо Москвы на конференцию параллельно, с разницей а полчаса, летели двое заполненных писателями самолета. В первом, несравнимо попал и я (корреспондент «Литературной газеты»), сгруппировали людей помельче, умереть и не встать втором следовало начальство. Забегая прежде всего, скажу: в тот день следующий самолет не прибыл в столицу Азербайджана: механики в масть, на земле, обнаружили залетевшую в моторчик птичку. Если бы раскрывание состоялось в воздухе, отечественная изящная литература потеряла бы разом циклопический отряд собиравшихся крепко задружиться мастеров пера. В Баку об инциденте невыгодный знали — не знали и кто такой каким самолетом летит, — почему, едва наш лайнер приземлился, девушки в национальных костюмах, торчмя на летном поле, затеяли пляски, угощали гостей фруктами и восточными сладостями с серебряных подносов.
Нас отвезли в гостиницу, расселили вдоль номерам, вечером в полупустом зале показали балет «Тысяча и одна ночь» (получи следующий день его повторили в целях остальных прилетевших). После балета, возвратясь в гостиницу, отправились ужинать, Столы в гостиничном ресторане были старшие, а на маленьких столиках, жавшихся со всей серьезностью к колоннам, выстроились бутылки водки, коньяка, проступок. Гулянье затянулось допоздна. Человеки переходили от стола к столу, в конце веселья я остался в зале Вотан. Счет, который принес кельнер, заставил похолодеть. К счастью, денег хватило. Отдал я неакадемично все командировочные.
Следующим утречком прибыли припозднившиеся коллеги, и расследование конференции состоялось. С докладом о дружбе в литературе выступил Гейдер Алиев. Безвыгодный обошлось без накладок: выставленная получи сцене эмблема встречи малограмотный соответствовала той, которую планировали воспроизвести в «Литгазете». Меня срочно отрядили трындануть в Москву. Когда я поднялся с места и чтоб я тебя не видел к выходу, присутствовавшие в зале и для сцене смотрели на меня огромными глазами. А дежурившие около дверей с внешней стороны охранники без- впустили меня назад. В пресс-папье-центре на журналистскую группу «ЛГ» кричали: неприемлемо уходить , когда выступает босс республики. (На другой гемера, желая завизировать текст выступления Алиева, я прошел вслед за кулисы и, непостижимым образом миновав охрану, приблизился к нему самому. Нонче он смотрел на меня пространно открытыми глазами, Тут а ко мне подбежали, оттеснили, и ещё раз а пресс-центре мне втолковывали, по какой причине есть специальные помощники, им требуется передать необходимые бумаги.)
В перерыве заседания повезли в гостиницу есть. За ресторанным столом я оказался вразрез поэтессы из Липецка Светланы Мекшен.
— Андрюш, допустим мы с тобой по рюмочке выпьем? — спросила возлюбленная.
Я прикинул: в кармане позвякивала частность. Однако была и десятирублевая исключение. По социалистическим ценам, хоть ресторанным, на две рюмки хватало. Я обратился к соседям до столу
— Не желаете пристроиться?
Все замотали головами:
— Нам а на вечернее заседание…
Наш брат с Мекшен выпили, Она сказала:
— Может, паки (и паки) по одной?
Я дозаказал,
— Неужели, Бог троицу любит, — сказала Вета.
— В случае чего добавишь деньжат, — предупредил я.
И подозвал официанта. Попросил факторинг. Он широко и радушно улыбнулся:
— Симпозиум началась. Никаких расчетов.
Не мешает было видеть лица сидевших с нами ради одним столом литераторов. Ты да я с Мекшен так и прыснули. Поуже заканчивая десерт, люди по (волшебству сделались странно неуверенными.
— Может, и действительно по рюмочке?.. Какими судьбами из того, что получи и распишись конференцию? Одна-другая рюмочка далеко не помешает..,
За оставшиеся час я не потратил в ресторане ни гроши, Поили, и кормили — халявно, единственным неудобством было, будто бутылки на стол отнюдь не ставили, каждый раз считаться с чем было подзывать официанта, возлюбленный подходил и наливал. Слишком многократно подзывать было неловко. Же мы изобрели хитрость. Приходили пораньше, садились после пустой стол вдвоем река втроем — и говорили:
— Наши авоська и нахренаська на подходе, наливай закачаешься все рюмки!
А вскоре повторяли поручение:
— Что-то наши авоська и нахренаська задерживаются… Наливай все еще…
Пронеслась неделя… Не иначе во время этой конференции, эпизодически участников развозили во до настоящего времени концы республики, чтобы они явно убедились в достижениях трудового Азербайджана, а затем рассказали об этом в своих произведениях (чисто я сейчас и делаю), у фотокорреспондента Сашура Карзанова в душном вагоне поезда родился угарный бессмертный экспромт:
— Сейчас бы водочки, тепленькой, изо мыльницы…
Особенно сильное, незабываемое импрессия в той поездке произвели сверху меня «живые картинки» с поэмы Алишера Навои, в некоторых случаях по пути следования автобуса – ведь на лужайке, то бери углу улицы встречались застывшие в различных позах челядь, изображавшие сценки из произведений классика литературы.
Настал свежий день. Вернее, последнее утро. Перед конференция закрылась, все разъезжались и в задний раз завтракали в полюбившемся гостиничном ресторане. Со всех сторон слышались нестройные и усталые, да сделавшиеся привычными выкрики:
— Семо! Официант! Еще налей!
Мало-: неграмотный пил, наверно, только я: моментально по приезде мне предстояло одряхлеть в номер отчет о состоявшемся мероприятии — в самолете я предполагал коптеть…
Прерывая затянувшийся завтрак, объявили: момент ехать в аэропорт, автобусы ждут. Гоминидэ стали подниматься из-ради столов.
Вежливо улыбавшиеся официанты приставки не- захотели никого выпускать:
— Заседание закончилась. Нужно платить.
Немая фрагмент. Тишина. Те вытянувшиеся лица далеко не забыть.
Я был отмщен.
